.

ЧАСТЬ 1
Наука или сумасшествие?

Собаку распинают, потому что хотят исследовать продолжительность смертных мучений Христа. Беременной собаке вспарывают живот, чтобы пронаблюдать материнский инстинкт страдающего существа. В ходе исследований в другом университете у собак и кошек вызвали настолько сильные судороги, что они приводили к потере сознания; это делалось с целью изучить электроэнцефалограмму головного мозга во время конвульсий. Продолжительность и сила судорог постепенно увеличивалась до тех пор, пока собаки от них не начали умирать в течение 3-5 часов. Затем корифеи, которые страстно желали проведения этого эксперимента, изготовили еще больше таблиц электроэнцефалограммами, но без каких-либо намеков на то, как их можно использовать практически.

Другая группа «ученых» вызывала у 15000 животных смертельные ожоги, а затем половине из них давала экстракт печени, который, как уже было доказано, помогает при шоке; как и следовало ожидать, животные, получившие лечение, дольше боролась со смертью, чем контрольная группа.

Бесчисленным биглям, которые известны за свой кроткий, доверчивый нрав, наносят удары током до тех пор, пока они не начинают нападать друг на друга. Ученые мужи, придумавшие это, заявляют, что занимаются изучением преступности сред молодежи.

Исключения? Крайние случаи? Если бы так!

Изо дня в день миллионы животных – главным образом мыши, крысы, морские свинки, хомяки, собаки, кошки, кролики, обезьяны, свиньи, черепахи, но также и лошади, ослы, козы, птицы медленно ослепляются уксусом, подвергаются неоднократным ударам или периодическим погружениям, у них вызывают смертельные заболевания, их отравляют, разрезают, замораживают, оттаивают и вновь замораживают, морят голодом и жаждой, во многих случаях это производится после полного или частичного удаления желез или разрушения спинного мозга. Это делают люди, которые с помощью белого халата доказывают звание ученого или кем там они хотят быть.

Потом наблюдают за реакцией жертвы, за исключением выходных, когда животных оставляют в одиночестве, и никто не задумывается над их страданиями. Все это может длиться неделями, месяцами, годами, пока не придет смерть-освободительница – смерть является единственным обезболивающим, с которым встречаются большинство животных.

Но часто их и по прошествии времени не оставляют в покое: их вновь оживляют – о чудеса современной науки – и подвергают новым пыткам. Замечено, что когда собаки страдают от невыносимой боли, они съедают свои собственные лапы; кошки в судорогах кидаются на стены клетки, пока несколько животных не оказываются друг на друге; обезьяны исцарапывают или и изгрызают себе все тело либо убивают своих соседей по клетке.

Все это и многое другое экспериментаторы сообщили на научном языке в “Lancet”, ведущем медицинском журнале Англии. Нижеследующие изложения взяты главным образом из этого специализированного журнала и аналогичных американских, французских, немецких и швейцарских изданий.

Но пусть данный факт не удержит Вас от чтения книги: ее цель показать, почему всему этому надо положить конец, и почему это происходит.

Хитроумные аппараты

Каждый новый опыт на животных дает толчок легионам «исследователей» повторять его, чтобы подтвердить его результат или опровергнуть, либо же чтобы получить новый метод работы или усовершенствовать имеющийся. Помимо длинного перечня хитроумных «аппаратов для усмирения», разработанных на основе доски Чермака, станка Павлова и других классических приспособлений, существует еще большое количество гениальных устройств, которые в большинстве случаев были названы в честь своих создателей.

Один из подобных приборов называется барабан Нобла-Коллипа, его создали в 1942 году два врача из Торонто, Р.Л.Нобл (R.L.Noble) и Дж.Б.Коллип (J. B. Collip), и им принадлежит описание в Quarterly Journal of Experimental Physiology (том 31, №3, 1942, с. 187) «Количественный метод вызывания экспериментального травматического шока без кровотечения у животных, находящихся в сознании»: «Принцип, лежащий в основе этого метода, состоит в нанесении животных травм через помещение их во вращающийся барабан, на внутренней стенке которого имеются выступы или выбоины. Количество умерших животных прямо пропорционально числу оборотов… Если у животных ноги не связаны, результаты получались неправильные, потому что многие из них сначала перепрыгивали через выбоины, пока не уставали, и таким образом защищались».

Потом существует стул Зиглера (Ziegler Chair), хитроумное металлическое сиденье, изобретенное лейтенантом Джеймсом Е.Зиглером (James E. Ziegler) из санитарной группы американского военно-морского флота в г. Джонсвилл (штат Пенсильвания). Его описание напечатано в “Journal of Laboratory and Clinical Medicine” (сентябрь 1952). Как указывается в описании, к преимуществам механизма относится то, что «голова и большая часть тела свободны и поэтому доступны для разных действий». Стул используется для прободения головы со стимуляцией обнаженной коры головного мозга, наложения фрезевых отверстий, общей фиксации при наложении повязок, а также как сиденье для обезьян, которых сажают в разных позах в большую центрифугу, при этом условия их жизни не меняются годами, до наступления смерти.

Далее есть зажим Блелока, получивший название в честь доктора Альфреда Блатока (Alfred Blalock) из знаменитого Института Джона Хопкинса (Johns Hopkins Institute) в Балтиморе, штат Мэриленд. Он состоит из массивного резца и похож на печатную машину. Но платы оснащены стальными гребешками, которые сцепляются, когда верхние платы опускаются на нижние. Тяжелая автомобильная пружина, которую четыре затянутые гайки держат в сжатом состоянии, создает давление до 500 фунтов. Цель пресса – раздавить мышечные ткани в ноге собаки без раздавливания лодыжки.

Существует канюля Коллисона, которую имплантируют в голову животным, чтобы облегчать многократное введение шприцов, электродов, манометров и т.д. во внутреннюю полость черепа; чаще всего эти манипуляции производят над кошками и обезьянами, находящимися в полном сознании. Канюлю постоянно прикрепляют к кости акриловым цементом и намертво фиксируют четырьмя болтами из нержавеющей стали, ввинчивая их в кости черепа. Как говорится в “Journal of Physiology” за октябрь 1972 г., до начала непосредственных экспериментов животное должно отдыхать как минимум неделю после этого тяжелого вмешательства (за это время вокруг канюли образуется абсцесс, и организм тщетно старается от нее избавиться; в глаза и лобные пазухи, течет гной, это может привести к слепоте раньше, чем животное умрет – смерть наступает в течение 1-2 лет).

Кроме того, есть стереотактический аппарат Хорсли-Кларка, названный в честь обоих врачей, которые его создали, и предназначенный для ограничения свободы мелких животных, когда им вставляют в череп вышеописанные канюли для экспериментов, не давших пока ни малейших практических результатов, хотя в 1949 году профессор Вальтер Р.Гесс (Walter R. Hess) из Цюрихского Университета (Zurich University) был удостоен Нобелевской премии, а его коллеги со всего мира получали большие денежные выплаты.

Здесь надо указать, что Нобелевская премия по биологии, физиологии и медицине, так же как и разные гранты на «медицинские исследования», обычно присваивается по рекомендации комиссии биологов, физиологов и врачей, которые либо получили помощь от рекомендуемых ими коллег, либо надеются получить ее в будущем.

Что означает вивисекция?

Сегодня в США считается, что эксперименты на животных – это определяющая и воспроизводимая модель для ученых всего мира.

Под вивисекцией (Vivisection), в соответствии с “Encyclopedia Americana” (International Edition, 1974), подразумевается любой эксперимент на живом животном, независимо от того, делается ли разрез или нет (“The term is now used to apply to all types of experiments on living animals, whether or not cutting is done). Здесь имеются в виду не только операционные вмешательства, но также и опыты, при которых животным дают токсичные вещества, наносят им ожоги или вызывают шок, в течение длительного времени лишают пищи и питья, подвергают большой физической нагрузке и т.д. (это пояснение необходимо, потому что во многих случаях это слово вызывает неясности, путаницу и возражения).

Как Клод Бернар и его товарищи, которые в XIX веке сделали распространенные сегодня опыты на животных популярными, я употребляю в этом труде слово «вивисекция» как синоним выражением «опыты на животных» – причем имеются в виду только те эксперименты, при которых животным причиняются серьезные физические или психические страдания. В нашей работе под понятием «вивисектор» и «экспериментатор» подразумевается человек, проводящий опыты или отвечающий за их проведение.

Наибольшее приукрашивание значимости происходит в фундаментальных исследованиях или «исследовании на модели» – под «моделью» имеется в виду лабораторное животное.

Как известно, именно специалистов сложнее всего склонить к признанию, что в их профессии кроются серьезные злоупотребления и ошибки. Большая часть ученых всех областей доверяют авторитетам и находятся во власти тех идей, которые были им привиты. Субъективность образования легко порождает у людей науки предубеждения, из-за которых становится труднее объективно оценивать новые представления об их науке. Этим объясняется, почему большинство врачей одобряют вивисекцию, не зная точно, за что они заступаются: большинство из них никогда не заходили в вивисекционную лабораторию, также как большинство вивисекторов и пяти минут не проводили у больничной койки.

Сегодня количество животных во всем мире, ежедневно погибающих при экспериментах, составляет более 300 тыс., и оно ежегодно возрастает примерно на 5%. Места их проведения – десятки тысяч лабораторий, а также больниц, промышленных предприятий и университетов; многочисленных посторонних туда не пускают.

Сегодня мучения совершаются не во имя Бога, а ради нового деспотичного божества – так называемой медицинской науки, которая не только вводит в заблуждение, но еще и успешно используется своими жрецами для нагнетания страха: «Если вы нам не дадите достаточно денег и не предоставите право делать с животными что угодно, вы ваш дети умрете от рака»; они прекрасно понимают, что современные люди боятся не бога, а онкологии, но никогда не говорится, что многие онкологические заболевания возникают из-за неправильных исследований на лабораторных животных.

Раньше человечество было приучено к мысли, что распространенные суеверия оправдывают жестокость к людям, а сегодня человечество приучено к мысли, что другие, такие же распространенные суеверия оправдывают жестокость к животным. Прослеживается пугающее сходство между средневековой инквизицией, когда так называемых ведьм заставляли признаться, и жрецами современной науки, которые мучают животных с целью получить о них информацию, в то время как безразличные массы хотят только, чтобы их оставили в покое.

Когда экспериментаторов обвиняют в алчности, тщеславии или садизме под прикрытием любознательности, они отвергают все выступления против них и говорят о себе как об альтруистах, которые посвящают себя заботам о благе человечества. Но они не принимают во внимание то, что все люди, которые заслуживают звание Человека, начиная от Леонардо да Винчи и кончая Вольтером, Гете и Альбертом Швейцером, утверждали, что те, кто хочет «спастись» таким путем, недостоин спасения, не говоря уже о том, что опыты на животных не только бесчеловечны, но и постоянно являются причинами ошибок, причиняющих серьезный вред как науке, так и здоровью человека.

Количество животных, которых так называемые исследователи за последние два десятилетия изувечили, обожгли, отравили, медленно замучили иными способами, значительно превосходит число людей, которые умерли во всех войнах, произошедших на протяжении мировой истории. Если бы эти опыты были так нужны медицинской науке, как за являют ученые, в США должна бы быть самая высокая продолжительность жизни, потому что экспериментов на животных там больше, чем где-либо в мире, там проводилось бы больше, чем где-либо еще, операций, спасающих жизнь, и врачи считались бы лучшими в мире (впрочем, они самые дорогие). Почему же так получается, что Америка не может похвастаться продолжительностью жизни? «Среди стран, где подсчитывается средняя продолжительность жизни, Америка занимает относительно низкую позицию, а именно, семнадцатое место, пропуская вперед Западную Европу, Японию, Грецию и даже Болгарию», – сообщает 21 июля 1975 года информационно-политический журнал “Time”, а ранее, 17 декабря 1973 года, в нем говорилось: «США имеют вдвое больше хирургов, чем Англия, в соотношении с численностью населения, и американцы проводят вдвое больше операций, чем англичане. Тем не менее, среднестатистический американец умирает в более молодом возрасте».

И это невзирая на медицинское обслуживание, невзирая на то, что американцы имеют в распоряжении огромный арсенал терапевтических средств. Значит, что-то не так, а что именно, нам предстоит выяснить.

Человек и животные

На основании фактов следует вывести теорию, что многие врачи, которые считают опыты на животных не только бесчеловечными, но также ненадежными и поэтому опасными, принадлежат к числу выдающихся медиков. Сначала они образуют элитное меньшинство, и их голоса приходится не только учитывать, но еще и ценить.

Первым крупным врачом, не только называвшим вивисекцию бесчеловечной и ненаучной, но еще и заявлявшим о ее ненаучности по причине негуманности, стал сэр Чарльз Белл (Charles Bell), шотландский хирург, физиолог и анатом; медицина обязана ему «Законом Белла» о моторных и чувствительных нервах. Он говорил, что к тому времени, когда начали укореняться вивисекционные отклонения в их современной форме, ею могли заниматься лишь огрубевшие люди, и они них нельзя было ожидать, что они захотят постигать тайны жизни. И правда, мне кажется, что у таких личностей отсутствует подлинный интеллект; одна из составляющих человеческого интеллекта, и, наверное, не последняя, – чувствительность.

Кто надеется с помощью пыток животных найти средство от человеческих болезней, тот совершает две грубые ошибки. Первая ошибка – это предположение, что результаты, полученные при работе с животными, годятся для человека. Вторая касается неизбежного вывода, к которому приходят, что экспериментальные исследования используются применительно к органической жизни. Об этом речь пойдет в следующей главе. Сначала давайте займемся первым заблуждением.

Поскольку животные реагируют не так, как люди, новые продукты и новые способы лечения нужно проверять всегда на людях с помощью тщательных клинических исследований – лишь после этого их можно считать безопасными. Данное правило не имеет исключений. Следовательно, опыты на животных не только опасны, потому что ведут к неправильным выводам – они также тормозят незаменимые по ценности клинические исследования.

Француз Рене Дюбо (Rene Dubos), читавший лекции в Америке, лауреат премии Pulitzer, профессор микробиологии Института Рокфеллера в Нью-Йорке пишет в “Men, Medicine and Environment”, изд. Praeger, Нью-Йорк, 1968: «Как правило, испытания на людях являются неотъемлемым этапом разработки новых лечебных процедур или лекарств… Первым хирургам, выполнявшим операции на легких, сердце или мозге, поневоле проходилось экспериментировать на людях, потому что информацию, полученную в ходе опытов на животных, невозможно полностью применить к человеку, и из этого правила нет исключений» (с. 107).

Невзирая на этот общепризнанный факт, органы здравоохранения везде разрешают или даже требуют опыты на животных. Почему? Таким образом они освобождаются от всякой ответственности, если происходит неудача.

Это объясняет длинные списки разработанных в лабораториях продуктов, которые после длительного тестирования на животных признавались безвредными, но впоследствии оказывались опасными для человека.

В 1971 году в Великобритании 1500 человек, принимавших «безопасное» болеутоляющее средство парацетамол, попали в больницу. В США орабилекс вызывал повреждение нервов со смертельным исходом; MEL/29 вызывал катаракту, метаквалон – физические расстройства, которые как минимум в 366 случаях привели к смерти. Из-за талидомида (контергана) более чем у 10000 детей наблюдались врожденные уродства. Хлорамфеникол (хлоромицетин) вызывал лейкемию, стилбестрол – рак у молодых девушек. В шестидесятые годы от таинственной эпидемии умерло столько астматиков, что доктор Пауль Д.Столли (Paul D. Stolley) из больницы Джона Хопкинса – он в 1972 году выяснил, что причиной служит изопротеронол из спрея английского происхождения – заговорил о «самой страшной катастрофе, связанной с приемом лекарств». Осенью 1975 года итальянские органы здравоохранения назвали противоаллергический препарат причиной гепатита. В начале 1976 года химическая фабрика «Салвоксил-Вандер» (Salvoxyl-Wander), принадлежащая крупному швейцарскому концерну «Сандос» (Sandoz), изъяла из продаж свой препарат фламанил, который, по утверждению, помогает при ревматизме, но при использовании может вызвать потерю сознания – в некотором роде он эффективен, потому что таким образом освобождает от всех болей. Несколькими месяцами позже британский химический гигант ICI (Imperial Chemical Industries) объявил, что начал выплачивать компенсации жертвам кардиотонического препарата эралдина (или же выжившим после его приема). Лекарство появилось на рынке после «очень тщательной» проверки на протяжении 7 лет, но в дальнейшем у сотен потребителей возникли проблемы со зрением и желудочно-кишечным трактом, а 18 человек умерли.

Летом 1977 года в США изъяли из продажи препарат немедленного действия, который производился корпорацией Сиба-Гейги (Ciba Geigy) и использовался диабетиками 18 лет – это произошло после того, как на него была возложена ответственность за примерно тысячу смертей от побочных эффектов ежегодно. Но на самом деле это неправильно изымать из продажи лишь несколько опасных лекарств, потому что их несметное число.

Из многочисленных книг про отрицательное и часто смертельное действие лекарств мы упомянем здесь только «Великий лекарственный обман» (The Great Drug Deception), ее автор – доктор Ральф Адам Файн (Ralph Adam Fine, издательство Stein&Day, Нью-Йорк, 1972). Эта книга не достигла никаких практических результатов, так как никто не подчеркивал, что все лекарства попадают на рынок после заключения об их безопасности при работе с животными.

Разумеется, может получиться наоборот, и полезные препараты не попадают к людям. Хорошим примером служит пенициллин – если его считать полезным препаратом. Люди, открывшие его, говорили, что им повезло, так как при токсикологическом тестировании у них не было морских свинок, и им пришлось использовать мышей: пенициллин убивает морских свинок. Зато те же самые морские свинки могут без вреда для себя есть стрихнин – один из самых страшных ядов для человека (но не для обезьян).

Существуют смертельные для человека дикие ягоды, на которых птицы процветают. Порция белладонны, означающая для человека смерть, безвредна для кроликов и коз. Calomelan никак не влияет на выделение желчи у собак, но у людей увеличивает ее в три раза. Дигиталис – главное лекарство для сердечников, спасшее бесчисленные жизни, - еще долго не попало бы к людям, если бы его сначала тестировали на собаках, у которых он повышает давление до опасных показателей. А хлороформ для собак настолько токсичен, что это ценное обезболивающее не использовалось бы десятилетиями. А смертельная для человека доза опиума не причиняет вреда собакам и курам.

Дурман и белена – яд для человека, но для улиток это пища. Мухомор красный даже в малом количестве может отравить целую семью, но кролики – одно из излюбленных лабораторных животных – съедают их без вреда для себя. Дикобраз может без последствий съесть за один раз столько опиума, сколько наркоман выкуривает за две недели, а еще он может разом проглотить такое количество синильной кислоты, которого было бы достаточно для отравления целого полка.

Смертельный для нас цианид калия безопасен для сов, но самая обычная тыква может привести лошадь в состояние сильного возбуждения. Морфий, который успокаивает человека и снимает у него боль, вызывает маниакальное возбуждение у кошек и мышей; с другой стороны, собаки могут вынести в двадцать раз большую дозу, чем люди. Лисы и куры могут умереть от нашего сладкого миндаля, а обычная петрушка – это яд для попугая. Овца может съесть огромное количество доз мышьяка – одного из самых распространенных ядов при смертельных отравлениях.

Туберкулин Роберта Коха сначала ценился как вакцина от туберкулеза, потому что он излечивал морских свинок от туберкулеза, а затем его объявили возбудителем туберкулеза у людей.

Помимо того, что животные испытывают страх и страдания, лишены естественной для них среды обитания и часто подвергаются невероятной жестокости, такое нарушение их психического равновесия и органических реакций ведет к тому, что любой результат априори не имеет значения. Лабораторное животное превращают в монстра. С точки зрения физиологии и психологии оно имеет лишь отдаленное сходство с обычным животным и еще меньше – с человеком.

Даже Клод Бернар, основоположник современного вивисекционного метода, писал об этом в своей Physiologie operatoire (с. 152): «Подопытное животное никогда не бывает в нормальном состоянии. Нормальное состояние – это лишь гипотеза, предположение».

По-разному реагируют не только все животные – это относится даже к близким видам, например, к крысам и мышам или белым и коричневым крысам, два животных одного вида и штамма и то реагируют не одинаково; кроме того, они могут страдть разными болезнями.

Чтобы компенсировать этот недостаток, кому-то пришло в голову выращивать бактериологически стерильных подопытных животных – теперь многие животные через кесарево сечение в стерильной операционной, их выращивают в стерильной обстановке и кормят стерильной пищей, чтобы получить так называемый «однородный биологический материал», свободный от болезней.

Один самообман ведет к другим. Постоянные неудачи ясно свидетельствовали этим введенным в заблуждение ученым – некоторые из них еще не осознали этого – что при таких ненормальных условиях выращенный «материал» еще больше ведет к искажению результатов исследований. У лабораторных животных никогда не развивается нормальный защитный механизм, так называемый иммунный ответ, который служит характерной приметой живых организмов. Поэтому их, можно считать еще менее надежным экспериментальным материалом. Кроме того, от природы животные устойчивы к большинству человеческих инфекций – дифтерии, тифу, скарлатине, кори, ветрянке, холере, желтой лихорадке, проказе, бубонной чуме, – а другие инфекционные болезни, такие как туберкулез и разные виды сепсиса, имеют у них иную форму. Утверждение, что с помощью животных мы получаем возможность победить человеческие болезни, можно было бы трактовать как признак сумасшествия, если бы мы не знали, что чаще всего они служат поводом для «эксперимента» людям, получающим от них либо удовлетворение, либо прибыль.

Швейцария служит примером того, какую роль в вивисекции играет алчность: в этой стране с населением менее 6 миллионов ежегодно используется гораздо больше подопытных животных, чем в Советском Союзе с 250-миллионным населением – там на лекарственных препаратах невозможно сделать деньги.

Экспериментальные исследования

За пределами медицины экспериментальные исследования породили множество открытий и большинство изобретений.

При разговоре о современных открытиях сразу вспоминается Томас Эдисон (Thomas Edison). Его случай особенно интересен, потому что он в школу ходил всего три месяца, а потом был вынужден зарабатывать на жизнь. Таким образом, Эдисон не имел образования. Но именно недостаток академического образования, навязчивых идей, которые с юности вдалбливаются в голову образованным людям, в том числе ученым, дал возможность Эдисону совершить невероятные открытия, изменившие жизнь людей.

Для совершенствования первой электрической лампочки Эдисону требовалась проволока, которая бы долгое время горела. Тут ему не мог бы помочь никакой ученый или металлург. Поэтому Эдисон действовал чисто эмпирическим путем. Он пробовал любой мыслимый материал, даже такой неподходящий как, например, обугленные хлопчатобумажные нитки. Он потратил 40000 долларов на то, чтобы его помощники годами испытывали один материал за другим, пока не нашел материал, который бы горел 40 часов подряд. Это была обугленная хлопчатобумажная нитка.

Тем не менее, экспериментальные исследования, изменившие облик Земли, начались гораздо раньше, за два с половиной века до того, как Эдисон осветил ночь человечества. Началось все в 1637 году, когда Декарт опубликовал «Рассуждение о методе» (Discourse on Method), который учил людей новому образу мыслей и подводил к современной технологии. Но кто мог предвидеть в том новом мире, что в столь широко распространенном воодушевлении крылась опасность чисто механического мышления? Сам Декарт – вряд ли, потому что он отвергал искусство и все человеческие чувства – его личная жизнь была неудачной – и верил в механистическую биологию. Тем самым он заложил основы для самого большого заблуждения человечества.

Декарт, испытывавший восторг экспериментатора, также занимался вивисекцией и сделал ее символом «исследований» в последующей механистической картине мира. Конечно, сам Декарт ничего не узнал с помощью нее – об этом свидетельствуют его высказывания что животные не страдают, а их крики – не более чем лязг машины. А почему бы тогда не сечь повозку вместо лошади? Этого Декарт ни разу не утруждался объяснить. В качестве довода в пользу своей теории он приводил тот факт, что чем сильнее собаку бьют, тем громче она воет. С его подачи появилась новая наука, лишенная всякой мудрости и человечности, и поэтому уже при рождении она несла в себе семя поражения.

Когда человек, наконец, сбросил ярмо мрачного средневековья, он принялся за эксперименты. И из-за сенсационных технических достижений некоторые недалекие врачи стали считать, что экспериментальные исследования привнесли бы невероятный прогресс и в их область, что живые организмы реагируют так же, как неживая материя и однозначные математические правила действуют также для медицинской науки. А сегодняшние вивисекторы все еще тяготеют к этой идею, невзирая на то, что ее неправильность давала о себе знать уже многократно и самыми трагическими образами.

Благодаря эксперименту, который был проведен на Пизанской падающей башне, Галилей узнал, что два камня разной массы падают одинаково быстро; исходя из этого, он установил абсолютное правило, которое, правда, относилось к неживой материи, а именно – к камням. Но когда мы имеем дело с живыми организмами, значение имеет бесконечное число факторов, и большинство из них неизвестны, потому что это тайны жизни. И здесь надо согласиться с мнением Чарльза Белла, что отупевшие, бесчеловечные индивидуумы смогут узнать эти тайны в последнюю очередь.

В книге “La sperimentazione sugli animali” («Опыты на животных», 1956, 2 издание) итальянский врач Дженнаро Чиабурри (Gennaro Ciaburri), противник вивисекции, высказывает, среди прочего, следующее: «Обычно давление на одно или оба глазных яблока вызывает замедление пульса… Этот симптом обеспечил простор для деятельности вивисекторов. Изучая данный рефлекс, экспериментаторы давили собакам на глаза до тех пор, пока не обнаруживали что сердцебиение замедлилось – так как животное погибло…».

Знаменитый немецкий доктор Эрвин Лик (Ervin Liek) – о котором авторитетная немецкая энциклопедия, “Der Grosse Brockhaus”, пишет, что: «он был сторонником медицинского искусства с высокими этическим принципами, принимающим во внимание психику обычного пациента», – дает нам следующую информацию:

«Вот еще один пример того, что эксперименты на животных иногда не могут дать ответы даже на стандартные элементарные вопросы. Я лично знаю двух наиболее авторитетных немецких исследователей – Фридбергера (Friedberger) из бывшего Института изучения питания им. кайзера Вильгельма (Kaiser Wilhelm Institute for Nutritional Research) и профессора Шнойнерта (Schneunert) из Института физиологии животных (Institute of Animal Physiology) в Лейпциге. Оба хотели ответить на простой вопрос: какие яйца полезнее - сваренные вкрутую или сырые. Они использовали одних и тех же животных – крыс в возрасте 28 дней. Результат: на протяжении трех месяцев пока шел эксперимент, животные Фридбергера отлично себя чувствовали на диете из сырых яиц, в то время как животные из контрольной группы, которые получали яйца, сваренные вкрутую, чахли, у них выпадала шерсть, появились проблемы со зрением; некоторые из них умерли после долгих страданий. У Шнойнерта я наблюдал идентичные эксперименты, но их результаты были полностью противоположными» (Из “Gedanken eines Arztes”, Освальд Арнольд (Oswald Arnold), Берлин, 1949 г.).

Разумеется, заболевание, которое было специально создано, протекает совершенно иначе, нежели болезнь, возникшая сама по себе.

Давайте возьмем артрит – перерождение, которое вызывает болезненное воспаление суставов и ведет к поражению ил разрушению хряща. Часто причиной является переедание, а единственный известный, надежный и одновременно невредный способ лечения – это регулярные физические упражнения на ранней стадии болезни. Тем не менее, химические предприятия вновь и вновь выпускают «чудо-препараты», которые основываются на мучениях животных: это не что иное, как болеутоляющие средства, которые воздействуют на симптомы и уменьшают боль на какое-то время, но одновременно причиняют вред печени, нервам или и тому, и другому и вызывают многочисленные серьезные заболевания, потому что мнимое лечение на самом деле – вред.

Хотя через эксперименты на животных еще не удалось решить ни одну проблему, но, с другой стороны, с их помощью можно доказать что угодно, как, например, в случае, который засвидетельствован ежемесячным журналом “Canadian Hospital” в декабре 1971 года: в Монреальском кардиологическом институте (Montreal Heart Institute) тысячи клеток заполнены крысами – их используют для того, чтобы выявить воздействие определенного питания. «Исследователь» доктор Серж Рено (Serge Renaud) «вытащил одно из животных из клетки; у него выпала шерсть, затвердели артерии, и у него мог произойти сердечный приступ. Этой крысе было два месяца, хотя их обычная продолжительность жизни два года. «Мы убиваем крыс настоящим сливочным маслом», – сказал доктор Рено.

Значит, сливочное масло это яд! Наука или глупость?

Иногда, как показывают случаи с цикламатом и сахарином, это не наука и не глупость, опасность. В середине 60-х годов большим коммерческим спросом пользовался новый химический подсластитель цикламат, потому что он был в 5 раз дешевле и три раза слаще сахара, стало быть, от него не полнели. Вот почему Американская Ассоциация производителей сахара (American Sugar Manufacturers Association) стала финансировать «исследование» цикламата с совершенно четкой целью. В других странах сахарная индустрия также проводила это «исследование». Чтобы «научно доказать» то, что индустрия сахаропроизводителей с самого начала хотела доказать – для законодательного запрета цикламат – сотни тысяч животных должны были страдать и умирать.

Животных принудительно кормили этим продуктом в огромной концентрации, чтобы у них неизбежно возникли серьезные болезни и среди прочего рак. Для получения таких количество искусственного подсластителя человеку надо было бы годами выпивать по 800 0,25-литровых бутылок лимонада каждый день. В 1967 году Британский Комитет по сахару (British Sugar Bureau), одна из организаций по общественным связям, основанная сахарной индустрией, начал осаждать парламентариев жалобами по поводу смертельной опасности цикламена. То же самое происходило в США: лобби в лице промышленности производителей сахара осаждали политиков. Никто не доказал, что в карманы политиков поступали «сахарные» деньги. Но в 1969 году и британское, и американское правительство запретило продажу цикламат. В Швейцарии же, где нет мощного лобби сахаропроизводителей, существует сильное лобби в лице химической промышленности, и там подсластитель цикламат продается через восемь лет после того, как это вещество было изъято из британских и американских магазинов.

Такой же шум поднялся в научных кругах в 1976 году, на сей раз это было стремление запретить единственный оставшийся подсластитель, а именно сахарин. И вновь тысячи невинных животных попали под огонь борющихся за себя промышленных магнатов.

*

В 1971-1972 гг. исследователи из Центра предотвращения и лечения артериосклероза (Center for Prevention and Treatment of Arteriosclerosis) в Медицинском Университете Олбани (Albany Medical College), штат Нью-Йорк проводили опыты на группе из 44 свиней. У одного животного за другим вызывали смертельную болезнь вследствие артериосклероза. Их посадили на самую радикальную диету, опасную для кровеносных сосудов. Процесс ускоряли с помощью вредного для кровеносных сосудов облучения рентгеновскими лучами. Работники были всегда на месте, когда животное падало замертво; ученые надеялись установить, что происходит с сердцем свиньи в этот критический момент. Так громко сообщалось в “Times Union” Буффало 24 октября 1971 г.

Если забыть про финансовый вопрос, то все это кажется идиотизмом. Но одновременно в двенадцати других институтах США бесчисленные животные использовались в похожих экспериментах. Везде ставилась цель вызвать у животных болезнь, но это не давало никаких новых результатов. В течение десятилетий нам говорят, что таким образом происходит поиск методов лечения, миллионы животных вынуждены умирать в страшных муках, а новые методы лечения так и остаются пустыми обещаниями.

Сегодня по всем фронтам наступает псевдонаука, и происходит это одинаково. Так было в «борьбе против эпилепсии». Обезьянам наносили повторные удары током, животные начинали корчиться в судорогах, и у них развивались симптомы, напоминающие эпилептические припадки у людей – пена у рта, конвульсии, потеря сознания и т.д. Но эти приступы не имеют ничего общего с человеческой эпилепсией, потому что они вызваны искусственным путем, в то время как болезнь людей возникает по внутренним причинам, кроящимся в организме или психике, а не вследствие ударов током. Сегодня на этих обезумевших обезьянах экспериментаторы тестируют разные «новые» препараты – одни и те же в разных комбинациях – и обещают уже скоро «найти лекарство от эпилепсии», что предполагает продолжение исследований. И такого рода методы сегодня оказываются под знаменами науки – что является оскорблением для истинной науки, равно как и для человеческого разума. Неудивительно, что заболеваемость эпилепсией растет.

*

Медицинской науке в погоне за прибылью пришло в голову искать препараты, которые обещали бы ограничивать кровоизлияния в мозг. Как это делается? Очень просто. Это может сделать каждый вдумчивый читатель. Надо взять крыс, собак, кроликов, обезьян кошек и вызвать серьезные травмы мозга. Как? Наши «исследователи» отлично решают эту проблему ударами молотка. В мозгу животных из-за проломов черепа текут струйки крови, и жертве дают разные препараты. Как будто струйки крови от ударов молотком – это то же самое, что нарушения кровообращения, которые ответственны за недостаточное кровоснабжение головного мозга или же склеротические изменения в мозгу из-за неправильного питания, избыточного потребления алкоголя и курения, недостатка движения, свежего воздуха, психических факторов и т.д. Каждый знает, что надо делать для сохранения физического и душевного здоровья. Но это значительно труднее, чем принять пару таблеток перед обильной едой и надеяться на лучшее.

Те, кто считает, что эти таблетки бесполезны, ошибаются. Они полезны: они приумножают прибыль самой доходной индустрии мира и, кроме того, губят организм, и это повышает необходимость вечно «новых» препаратов.

Неиссякаемые золотые источники

Призрак онкологии обеспечил мощнейшее оружие для экспериментаторов. Доктор Говард М.Темин (Howard M. Temin), сам известный ученый, вкратце сказал в лекции, прочитанной в Университете Висконсина (University of Wisconsin), что ученые тоже заинтересованы в деньгах, силе, публичности и привилегиях, и что «многие из них обещают скорое излечение болезней, если у них будет больше денег и полномочий». Он добавил, что заявления, типа «если я в течение последующих пяти лет получу 500 миллионов долларов, то смогу лечить рак» имеют большие преимущества, ибо, если благодетель говорит о довольно отдаленном будущем, никто не сможет доказать его неправоту.

Но что касается рака, мы, быть может, не застанем спасения. Всякий, кто не подвергся идеологической обработке в западных университетах, должен бы знать, что экспериментальный рак, вызываемый с помощью пересадки животному раковых клеток или еще каким-то искусственным образом, сильно отличается от опухоли, возникающей самостоятельно, в организме человека, к тому же. Самопроизвольная онкология связана с организмом, который ее создает, возможно также с психикой, в то время как раковые клетки, подсаженные в другой организм, никакого отношения к нему не имеют – для них он всего лишь выполняет роль питательной среды.

Но для исследователя неистощимым источником дохода служит страх перед опасными болезнями, который используется в корыстных целях. В наше время экспериментальный рак стал неиссякаемым источником прибыли.

*

Началось все в 1773 году во Франции – Академия наук Лиона тогда устроила конкурс на лучший труд по теме «Что такое рак?» Премия досталась известному Бернару Пейрилю (Bernard Peyrilhe), который описал первый эксперимент по исследованию рака – собаке привили болезнь с помощью «раковой жидкости», взятой из груди пациентки.

С тех пор прошло больше двух десятилетий, и в течение этого времени даже не миллионы, а миллиарды животных всех возможных видов были принесены жертву, и так называемым ученым не удалось найти решение, наоборот, проблема многократно возросла, сомнения увеличились, результаты привнесли путаницу, невиданную доселе в области медицины.

Мы знаем, что когда легкие заполнены табачным дымом, желудок – химией, а на ткани воздействуют различные раздражители, может возникнуть рак. Также мы знаем, что чаще всего у плотоядных животных короткий кишечник, предназначенный для быстрого выведения мясной пищи, в то время как у человека длинный кишечник для растительной пищи, мясо и животные жиры там застаиваются, вследствие чего начинается процесс брожения, который, несомненно, связан с постоянным ростом заболеваемости раком кишечника; об этом свидетельствует стремительное учащение этой болезни среди народов, которые ранее питались в основном растительной пищей и внезапно перешли к потреблению мяса. Мы знаем, что исключительно мясное питание вредит здоровью человека, а если человек так питается длительное время, оно смертельно опасно: но этого нельзя сказать про питание только растительными продуктам, и свидетельство тому – множество японских вегетарианцев, получивших медали на Олимпийских играх.

Да, мы много знаем про рак, почти столько же, сколько про остальные болезни, и все знания получены, благодаря клиническим наблюдениям, а не опытам на животных. Но на этом невозможно заработать много денег. Обширные эксперименты – вот условие для обеспечения больших денег на «исследовательские цели».

Несколько лет назад Институт Слоан-Кеттеринг (США, Sloan-Kettering Institute) решил «решить проблему с онкологией раз и навсегда» и протестировал не менее 40 тысяч разных веществ и соединений на миллионах животных и использованием новых методов – результаты же получились обычными.

Иногда каждую страну мира потрясают новости о том, ученые нашли новое «лекарство» от рака. Так, согласно сообщению United Press, в сентябре 1972 года Майкл Ханна младший (Michael Hanna Jr.), иммунолог из Национальной Лаборатории Оак Ридж (National Laboratory of Oak Ridge), штат Теннеси, открыл абсолютно эффективное средство. Потом ученые вновь констатировали, что люди реагируют не так, как морские свинки.

В 1973 году Американское онкологическое общество (American Cancer Society), частная организация, распределила между 525 соискателями 23 052 373 долларов.

В борьбе против рака денег всегда хватало – наблюдался недостаток мозгов. В английском парламенте уже в течение многих лет убеждают, что для эффективных исследований онкологии всегда имелись в наличии необходимые деньги. Молсон (Molson) разъяснял 29 апреля 1952: «В настоящее время нет оснований предполагать, что лучших результатов можно достичь с помощью больших затрат».

Когда новый министр здравоохранения Франции Симона Вейл (Simone Veil) решила сократить государственное финансирование науки, особенно онкологических исследований, на 1976 год, у многих ученых это вызвало возмущение, но Симона Вейл ответила: «Вы спокойно упоминаете сто миллионов долларов, полученные американским онкологическим институтом, но они не дали результатов. Смертность от рака не снизилась – наоборот. Мы не готовы давать еще деньги на бесплодные исследования – только на массовую профилактику. Мы боремся против алкоголизма, за раннюю диагностику, за улучшение жилищных условий – такой помощи люди могут ждать от своего министерства здравоохранения.

На самом деле, кажется, недалек тот час, когда любое вмешательство в «борьбу с раком» со стороны общественных учреждений и частных организаций будет рассматриваться как признак невежества, а то и как коварное введение в заблуждение.

В статье «Что вызывает рак» (“What Causes Cancer?”), которая была опубликована в Newsweek (26 января 1976) можно прочитать о том, что, автор, очевидно, считает большой новизной: «Вероятно, рак это болезнь, созданная человеком». Далее в статье говорится: «Всемирная организация здравоохранения определяет, что 85% всех случаев рака связаны с разными факторами окружающей среды, и, к сожалению, часто болезнь возникает по вине человека, из-за привычек вроде переедания, курения, чрезмерного пребывания на солнце, из-за опасных веществ на фабриках… Вопреки всем предупреждениям, большинство американцев отдаются потенциально опасным увеселениям, которые предлагаются зажиточным обществом, и, по-видимому, это правильно – покупать опасности. «Мы один раз решили, что хотим так жить и умирать»,– сказал доктор Дейвид Балтимор (David Baltimore), который в 1975 году получил Нобелевскую премию за фундаментальные исследования в области рака».

Конечно, это «исследование» заключается в том, чтобы использовать в качестве козлов отпущения миллионы онкологических больных и таким образом оправдывать огромные денежные выплаты.

26 марта 1975 года в “The Galveston Daily News” на странице редактора появилась статья службы новостей NEA-London Economist (NEA-London Economist News Service) под названием «Стоят ли онкологические исследования выделяемых на них средств?» (Is Cancer Research Worth Costs). В публикации говорилось следующее:

«Суммы, которые тратятся (на онкологические исследования) огромны – 600 миллионов долларов в текущем финансовом году – но все равно все боятся заболеть раком. Миллион американцев уже страдает от этого заболевания. Недавно доктор Джеймс Уотсон (James Watson), мнение которого имеет вес, поскольку он является одним из открывателей молекулярной структуры ДНК, высмеял национальную онкологическую программу, назвав ее обманом. Ученый заявил, что созданные по всей стране правительственные центры по изучению рака – это заведения, деятельность которых изначально построена на обмане и вряд ли эта ситуация когда-нибудь изменится».

Таким образом, доктор Джеймс Уотсон стал еще одним медицинским авторитетом, который признал мошеннические мотивы, стоящие за онкологическими исследованиями, но, очевидно, не понимает причину обмана – или же не хочет озвучить ее. Имя ей – опыты на животных, составляющие основу всех исследований рака на протяжении 200 лет.

О раке мы потом поговорим более подробно ближе к концу настоящей работы. К сожалению, это окажется неприятной неожиданностью для всех.

Операция прошла успешно, пациент умер

Пересадки сердца, казалось, были преданы забвению, также как и трансплантации обезьяньих желез, с помощью которых профессор Сергей Воронов обещал вернуть пожилым людям половую силу – эта новость потрясла мир в XX веке не меньше, чем первая трансплантация сердца, позднее произведенная Кристианом Барнардом (Christiaan Barnard). Майкл Де Бейки (Michael De Bakey), один из ведущих хирургов-кардиологов Америки, несколько лет назад объявил о полном отказе от пересадок сердца, потому что «полученные результаты ни в коей мере не оправдывают жертвы». С помощью этих слов приукрашивали неудачу, причем здесь не указывалось, кто на самом деле выступал в роли жертвы – обманутые пациенты, вынужденные испытывать дополнительные страдания, или тысячи животных, на которых врач практиковал свое хирургическое искусство.

Неуспех операций по пересадке сердца был ясно и четко предсказан. Многие хирурги могли проводить эту операцию еще до Кристиана Барнарда. Они не делали ее не по техническим соображениям. Причиной был мощный механизм отторжения, так называемый иммунный ответ, свойственный от природы всем биологическим организмам. Данный механизм сопротивляется проникновению всех чужеродных тел, а также чужеродных органов и тканей. Вследствие этого инородные тела, в том числе, пересаженные ткани другого организма – исключение могут составлять ткани однояйцевых близнецов – отторгаются: пересаженная ткань отмирает, ее убивает иммунный ответ (исключение составляет пересадка роговицы. Поскольку эта часть тела имеет небольшое кровоснабжение, туда попадает лишь малое количество сложного и практически неизвестного нам вещества, вырабатываемого защитным механизмом человека. Вот почему пересаженная роговица приживается.)

Чтобы предотвратить отторжение пересаженных органов, были разработаны разные средства, подавляющие иммунологическую реакцию, иными словами, выключающие способность организма не допускать чужеродные тела, отражать их атаку, в том числе способность уничтожать вредные микробы и сохранять здоровье. Как только естественные иммунологические реакции ослабевают, неправильные бактерии берут верх и начинают разрушать организм. Поэтому даже несерьезные инфекции, вроде простого герпеса – под ним понимают пузырьки, возникающие иногда при обычной простуде – становятся опасными для пациента с подорванной иммунологической реакцией; поэтому такое вмешательство открывает дорогу всем болезням, в том числе раку.

Англичанин доктор Х.М.Паппворт (H.M. Pappworth) говорит без обиняков в своей знаменитой книге «Люди в роли подопытных кроликов» (Human Guinea Pigs, Pelican Books, 1969, с.302): «Иммуноподавляющие препараты могут вызывать рак – зафиксировано пять случаев, когда у людей с пересаженными нервами позднее развивался рак. Примечательно, что симптомы опухоли всякий раз появлялись спустя значительное время после трансплантации. Еще более важен факт (простое совпадение здесь исключено), что во всех пяти случаях структура клеток опухоли была одинакова (злокачественная лимфома)».

Не всем известно, что Филипп Блайберг (Philip Blaiberg), самый известный пациент-сердечник Барнарда, прожил после пересадки 18 месяцев и перенес два сильных сердечных приступа, из-за приема иммуноподавляющих препаратов он болел желтухой, а из-за ослабленного иммунитета – менингитом, как сообщает журнал “Hospital Medicine” (июль 1969). Никто не может сказать, прожил бы Блайберг без пересадки столько же или даже дольше. Он бы явно меньше страдал. Доктор Паппворт заметил: «Я совсем не уверен, что такое положение вещей для пациента хоть сколько-нибудь лучше, чем болезнь, от которой должна спасти трансплантация…» (с. 312).

В американском College of Surgeons была изучена история болезни более 8000 пациентов с трансплантацией и выяснилось, что у 77 из них был рак, в 17 случаях речь шла о ретикулосаркоме, злокачественном разрастании мезенхимных клеток. Здесь примечателен тот факт, что, согласно сообщению врачей в Медицинском Колледже Виргинии (Medical College of Virginia) Университета Виргинии (Virginia Commonwealth University, “Time” 19 марта 1973), у пациентов с пересаженными органами это заболевание встречается в 100 раз чаще обычного. Иммунодепрессанты, главная на сегодняшний день опора трансплантационной хирургии, уменьшают устойчивость организма и к инфекциям, и к онкологии.

Таким образом, медицинские исследования снова оказываются перед дилеммой: новая голова гидры, новая проблема возникает всякий раз, когда кажется, что предыдущая решена. Хирурги-трансплантологи всегда хвастаются тем, что трансплантации проходят удачно – пациент умирает от воспаления легких или почечной недостаточности. Это введение в заблуждение. На самом деле осложнения являются последствиями иммунодепрессантов, которые назначаются пациентам, чтобы предотвратить отторжение.

«Людей заставляют думать, что проблема решена или скоро будет решена», – пишет доктор Паппворт. – «Мысль порождается желанием…» (с.303) И дальше: «Ни один врач, каким бы опытным он ни был, не в состоянии точно оценить ожидаемую продолжительность жизни без трансплантата и период, длящийся от момента, когда кажется, что трансплантат приживается, до его окончательного отторжения… Люди должны знать, что операция по пересадке никогда не излечивает основное заболевание и не делает пациента здоровым человеком… Никакой орган не существует сам по себе, каждый из них зависит от других органов. Например, у пациента, которому делают пересадку по причине болезней сердечно-сосудистой системы, заболевания кровеносных сосудов проявляются и в других органах, например, в почках».

Далее доктор Паппворт констатирует: «Вся трансплантология – это признание ошибок, допущенных при ранней диагностике и лечении. Не было бы правильнее вкладывать силы и средства в раннюю диагностику, профилактику и лечение болезней? (с.306)

После того, как Кристиан Барнард сделал одиннадцатую пересадку сердца, представитель южноафриканского врачебного общества заявил, что его члены теперь «думают только о пересадках сердца» (“Messagero”, Рим, 13 декабря 1973). А когда Барнард через год пересадил пациенту второе сердце, и тот стал первым человеком, у которого бились два сердца, неодобрение со стороны его коллег стало более явным. «Цивилизованный мир не должен бы такое одобрять», – ежедневная римская газета “Messagero” (26 ноября 1974) цитирует профессора Гвидо Чидичимо (Guido Chidichimo), хирурга-кардиолога и заведующего отделением в римской больнице Сан-Камилло (San Camillo): «Какой смысл пересаживать сердце бедняге, надеющемуся на здоровье, чтобы ему выпала участь, с которой он, быть может, уже смирился? Это фокусничество. Это безграничная жестокость. Это цинично».

То всего лишь результат молчаливого принятия на протяжении двух веков экспериментального метода, начавшегося на беззащитных животных и все больше переходящего на человека. Невзирая на неодобрение со стороны выдающихся врачей, опыты на животных в области трансплантологии проводились везде – и это при том, что они представляли собой всего лишь упражнения, в ходе которых учитель демонстрирует свое хирургическое искусство благоговеющим ученикам, а результат всегда может быть резюмирован в бессмертном высказывании немецкого врача: «Операция пошла успешно, пациент умер».

Первый человек с двумя сердцами в груди умер меньше чем через четыре месяца после операции, хотя штаб врачей делал все, чтобы поддерживать ему жизнь. До общественности новость дошла только через неделю. А о том, насколько сильно он страдал из-за фокусов Барнарда, ничего не говорится. О предсказуемом алиби хирурга узнали только из статьи в “Time” (5 мая 1975):

«Барнард по-прежнему убежден, что его зрелищная операция прошла успешно. Как он объяснял на прошлой неделе, смерть не имеет отношения к вмешательству. Тейлор не умер, когда ему в организм ввел новое сердце – смерть наступила от эмболии легких».

Той же осенью сообщили, что Барнард собирается использовать живых бабуинов для «хранения» человеческих сердец с целью иметь их наготове на случай срочной операции.

Для людей вроде Кристиана Барнарда эксперименты стали одержимостью, нездоровой идеей фикс, и он проводил их без каких-либо разумных оснований, любой ценой. Таково мое мнение, особенно после знакомства с его автобиографией “One Life” (издательство Howard Timmins, Кейптаун, 1969).

Уверенность Барнарда в том, что эксперимент, где он использовал более 40 сук и их щенков, дал методику, спасающую жизнь, совсем неубедительна, и в наименьшей степени она внушает доверие у хирургов, которым я давал читать книгу. Совершенно очевидно, что Барнарду (как и многим другим экспериментаторам) удалось только вызвать у животного болезненное состояние, встречающееся и у человека, но не вследствие хирургического вмешательства, не так, как Барнард вызывал его у своих собак. Эту болезнь называют атрезией кишечника.

Так происходит, что дети рождаются с дефектом в кишечнике: в нем имеется отверстие, он кончается тупиком и начинается вновь без соединения. Это состояние ведет к смерти, если его вовремя не устранить. Барнард стал вызывать этот дефект у собак с целью доказать широко распространенную теорию, что отверстие в кишечнике можно объяснить недостаточным кровоснабжением. Вот почему он хотел перевязать собакам при рождении кровеносные сосуды, идущие к определенному участку кишечника.

Он описывает это в своей книге: «Я должен был вскрыть беременную собаку и обнажить ее матку. Потом мне нужно было вскрыть матку и извлечь из нее детенышей. Затем вскрыть щенков и перевязать кровеносный сосуд, ведущий к одному из участков кишечника – и таким образом вызвать инфаркт, который должен был оставить после себя отверстие, это бы доказало, что кишечную атрезию вызывает данный дефект. Потом требовалось проделать всю ту же работу в обратном направлении: зашить зародыш, вернуть его в матку, зашить ее, поместить собаке на нужное место и, наконец, зашить собаку. Все это надо было производить так, чтобы собака не погибла, и у нее не случилось аборта: детенышам следовало расти и появиться на свет – хочется верить, что с отверстием в кишечнике».

Мне кажется совершенно очевидным, что, если к какой-то из частей зародыша заблокировано поступление крови, эта часть тела не будет развиваться. Но в этом случае я буду всего лишь дилетантом, а не ученым».

Барнард не смог до конца провести операцию первым шести собакам, потому что у жертв вытекали околоплодные воды, удерживающие матку, и зародышам не хватало места. Поэтому Барнард изобретал хитроумные способы для следующего вмешательства, позволяющие обойтись без вытаскивания щенков. Он извлекал матку через длинный надрез, чтобы ее было легче вернуть назад. Затем он перевязывал сосуд, ведущий к участку маленького желудка зародыша, зашивал матку и возвращал ее в живот собаке.

Хирурга, по-видимому, не интересовало, что пришлось испытать собаке в течение последних десяти дней беременности после пережитого, так как единственным его замечанием по этому поводу было следующее: «Мы с нетерпением ждали рождения». Барнард сильно удивился, когда собака набросилась на своих детенышей, изуродованных людьми – и съела их, прежде чем хирург смог забрать их, разрезать, и посмотреть, удался ли эксперимент.

«Невероятно!», – закричал он, по собственному же рассказу, когда его ассистент сообщил ему плохую новость. – «Собаки же не каннибалы!»

Но, господин доктор, даже собаки могут стать каннибалами, если экспериментаторы совершают над ними насилие. Вероятно, это происходит по той же причине, по которой самки павианов отгрызают головы своим детенышам по пути в его лабораторию, находящуюся в больнице Groote-Schuur.

Вот еще одна жалоба Барнарда: «Самка также вставляла нам палки в колеса. Я своими глазами видел, как мать вылизывала одного щенка за другим, пока ее язык не покрывался волокнами черного оттенка. Тут она, очевидно, почувствовала что-то неладное и предпочла съесть щенка, но не допустить попадания молока в поврежденный кишечник и смерти детеныша по этой причине».

После 43 экспериментов такого рода Барнард, наконец, получил живого щенка с отверстием в кишечнике, наподобие того, что встречается у новорожденных с кишечной атрезией. Но он давал объяснения, каким образом можно предупредить эту деформацию. (бедный дилетант сказал бы, что, возможно, строгое избегание химических препаратов было бы шагом в правильном направлении). А врачи, удаляющие новорожденным дефектный участок кишечника с помощью операции и соединяющие здоровые части хирургическим путем, явно научились делать это не через вышеописанные эксперименты Барнарда.

Тем не менее, когда Барнард в конце концов произвел дефект у щенка, то заявил: «Это обещало жизнь тысячам новорожденных» (с.157).

Золотой телец

Как это возможно, что во всем так называемом цивилизованном мире из года в год проводится все больше экспериментов на животных, невзирая на их невероятную жестокость и полную бессмысленность? На то есть множество причин.

Прежде всего, финансовая прибыль. Вивисекция это род «исследований», и она дает возможность «ученым» без труда получать большие стипендии от государства и из частных источников, так как утверждается, что чем больше животных принесено в жертву во время эксперимента, тем он надежнее.

Давайте рассмотрим последствия этой гипотезы на примере одного случая, а именно, уже упомянутого эксперимента, когда 15000 животных были обожжены до смерти, потому что ученые хотели еще раз проверить давно известное действие экстракта печени на находящихся в состоянии шока.

Об эксперименте сообщали два крупных медицинских журнала: Journal of the American Medical Association (10 июля 1943) и Journal of Clinical Investigation (сентябрь 1944). Авторами публикаций были Майрон Принцметал (Myron Prinzmetal), Оскар Хечтер (Oscar Hetcher), Клара Марголес (Clara Margoles) и Джордж Фейген (George Feigen) из исследовательской лаборатории больницы Cedars of Lebanon и с медицинского факультета Университета Южной Калифорнии (Southern California Medical School). Экспериментаторы заранее знали, что практикующие врачи уже давно испробовали экстракт печени и довольны им; но они хотели сообщить в своих докладах, что «использовано достаточное количество животных для достижения статистически значимых результатов».

При этом они обнажили свое незнание основополагающей статистики. Статистически доказано, что при кидании монеты шесть раз может получиться шесть раз орел или решка. Но в дальнейшем начнут выпадать и орлы, и решки. При бросании 300 раз «закон среднего числа» обязательно проявится. Закон работает таким образом, что при продолжении этого действия соотношение орлов и решек будет половина наполовину. При 150 или 1500 бросках отклонения от пропорции 50:50 бывают небольшими, и коэффициент всегда приближен к идеальному числу 0,5. Иными словами, закон среднего числа – это математический закон, не теоретическое представление. При 500 бросках соотношение составляет примерно 50:50, оно остается таким же, если монету кидать еще тысячу, десять или сто тысяч раз. Иными словами, если в статистическом учете вообще есть смысл, он производится в гораздо более краткое время.

А теперь встает вопрос: возможно ли, что никто из многочисленных «ученых», которые знали об этом большом эксперименте, длившемся много лет, не был знаком с простым правилом, которое изучают дети в школе? И что оказалась допустима ситуация, когда для доказательства известных фактов обжигают до смерти не 50, не 150, не 1500, а 15000 животных? Все это возможно. Но не вызывает сомнений один факт: при принесении в жертву 15 тыс. животных, а не 50 гораздо проще объяснить, куда уходят большие суммы денег.

Если бы ученые не придумывали постоянно новые эксперименты (умалчивая при этом, что они повторяют старые классические доказательства), то было бы нереально растратить миллиарды долларов, выделяемые Америкой на внутренние и заграничные исследования. Иными словами, сначала появляются деньги, а потом надо найти средства и способы их растранжирить.

Это объясняет, почему исследователи, кроме всего прочего, изучали следующее: (1) мимику, (2) анальную температуру аляскинских ездовых собак, (3) нервную систему чилийских десятируких каракатиц, (4) расположение зубов австралийских аборигенов.

Американское государство за счет налогоплательщиков в 1940 году выделило сто миллионов долларов на подобные «исследовательские» идиотизмы внутри страны и за рубежом, в 1949 году – миллиард долларов, в 1960 – 8 миллиардов, в 1970 – 15 миллиардов, в 1975 – 25 миллиардов.

Эти средства налогоплательщиков были потрачены в том числе на следующее:

30000 долларов на вызывание у крыс алкоголизма под предлогом лечения алкоголизма у людей, хотя у людей пьянство имеет глубокие психологические корни, крысы же от природы являются трезвенниками.

Миллион долларов на изучение материнской любви у обезьян.

500000 долларов на изучение любви к жизни у блох.

148000 долларов, чтобы выяснить, почему у кур растут перья.

Миллион долларов на изучение половых инстинктов комаров.

102000 доллара, чтобы сравнить действие джина и текилы на рыб, плавающих в Атлантическом океане.

500000 долларов, чтобы выяснить, почему рассвирепевшие обезьяны сжимают зубы. Субсидию на эту глупость получил доктор Рональд Хатчинсон (Ronald Hunchinson) из государственной больницы Каламазо (Kalamazoo State Hospital) в штате Мичиган. В результате сенатор Вильям Проксмайер (William Proxmire) предложил присудить ему ежемесячную премию “The Golden Fleece” (“Congressional Record”, 18 апреля 1975 г.).

В 1950-1963 гг. Национальный Институт здравоохранения (National Institutes of Health) выделил 525000 долларов, чтобы доктор Вэнг (S. C. Wang) из нью-йоркского университета Колумбия (Columbia University) разными способами (с помощью качания, таблеток, действия на мозг электротоком) вызывал рвоту у собак и кошек с целью выяснить, чем отличается механизм возникновения рвоты у собак и кошек.

92 миллиона долларов были потрачены на неудачную попытку отправить маленького шимпанзе Бонни в космический полет. Этот неудачный полет, в котором имели долю ведущие ученые и физики, запланировал и провел на деньги налогоплательщиков не кто иной, как NASA (National Aeronautical and Space Administration, Национальное агентство по аэронавтике и исследованию космического пространства). Бонни закрыли в биоспутнике для движения по околоземной орбите, в мозгу животного и в других частях его чувствительного тельца находились 150 электронных сенсоров. Полет должен был длиться 30 дней. Но вскоре обезьянка заболела, и ее вернули на землю – мертвой. Большая команда медицинских корифеев, имевших отношение к космической программе, не могли понять причину смерти. Было бы разумно предположить, что Бонни умерла от страха, горя, одиночества и отчаяния. И, разумеется, от сильной боли. Функции организма не отказывают без сильных страданий – псевдоученые нашего времени могли бы понять это, если им хоть раз попадала песчинка в глаза.

10 июля 1969 года нью-йоркская газета “Daily News” сообщила: «Полковник Джон Пауэрс (John Powers) который за пять лет до того ушел из NASA, сегодня критически отозвался о неудавшемся полете обезьянки-космонавта Бонни, назвав это «натуральным транжирством 92 миллионов долларов». Пауэрс, в чьи обязанности в качестве оператора, управляющего движением лунохода с Земли, входило информировать общественность о ранних космических полетах, сказал: «С помощью компьютера можно узнать больше, чем с помощью обезьяны. Мы уже пять лет как отказались от исследований с использованием обезьян».

*

Большую часть финансирования опытов на животных везде составляют государственные дотации, но большие ссуды делаются также фармацевтическими предприятиями. Вивисекционный метод позволяет им наводнять мир своими продуктами (чаще всего это прежние лекарства в новых комбинациях и под другим названием), которые обещают большие результаты и якобы не причиняют вреда, характерного для прежних препаратов; а те более ранние лекарства между делом изымают из продажи, потому что они, как выяснилось, бесполезны или вредны. Но и новые медикаменты рано или поздно заменяются другими «новыми» продуктами (под другим названием, но с теми же самыми составляющими), которые так же бесполезны или вредны для всех, за исключением самой прибыльной индустрии мира.

Государственные дотации, идущие в Америке на исследования и науку, сегодня составляют около 25 миллиардов долларов в год. Богатые попрошайки, которые не утруждают себя мыслями о бедных, больных и униженных, говорят, что этой суммы недостаточно. Один микробиолог на семинаре писателей-ученых даже предложил увеличить налог на социальное страхование, чтобы получать больше денег на «биомедицинские исследования», то есть, на опыты на животных. Каждый день они буквально тысячами приходят с протянутой рукой в казначейство государства и представляют свои «проектные бланки», где все заполнено, в соответствии с бюрократическими предписаниями.

К огромным суммам, которые вносятся государством и химическими предприятиями, а также волей-неволей налогоплательщиками и потребителями, прибавляются еще взносы отдельных горожан; большей частью они не знают, каким образом в реальности будут использованы их пожертвования.

Хотя самой главной целью опытов на животных является прибыль, большую роль играет также карьера, близкая родственница алчности; это значит желание при отсутствии таланта неутомимо стремиться к наградам или к псевдонаучной известности. Обычно этого достигают с помощью каких-то давно известных экспериментов, которые уже описаны в каждом труде по физиологии и имеют такую научную ценность, как если бы еще раз изобрели зонтик. С одним различием: зонтик изготовить было бы гораздо труднее.

*

Еще более сильный импульс опыты на животных получают со стороны категории, которую на самом деле следовало бы назвать в первую очередь, потому что именно эти люди заложили основу сумасшедшим, бессмысленным экспериментам, воспринимавшиеся в последние 100 лет как признак ума. Название им – садисты. Правда, было бы ошибкой считать, что все вивисекторы садисты, но еще более ошибочно мнение, что садизм имеет с этой практикой мало общего.

Вивисекторы постоянно утверждают, что хотят удовлетворить свое «научное» любопытство, когда они давят ноги собак в зажиме Блелока и испытывают действие шока, которое уже сотни тысяч раз было проверено во всех американских университетах, или разбивают яички котов до состояния месива с целью посмотреть как это влияет на половую жизнь котов, что происходило 14 лет подряд до 1976 года в Нью-йоркском музее естественной истории (New York Museum of Natural History). Другие люди называют это научным любопытством.

Да, садизм существует. Психологи убеждены, что в каждом человеке есть зачатки садизма. Мы видим это у ребенка, который отрывает крылышко у мухи или запирает котенка в стиральной машине. Если ребенку объяснить, что он совершает проступок, склонность к садизму будет подавлена в зародыше и превратится в сострадание.

Но когда садизм проявляется у взрослого и принимает такие формы, которые заставляют нас содрогаться от омерзения и негодования, это признак болезни, возникшей из-за серьезного психического нарушения.

Опять же, психологи нас убеждают, что такое патологическое состояние встречается нередко – и есть ли более подходящее занятие для садиста, чем опыты на животных? Они представляют собой единственный род деятельности, когда людям дается возможность удовлетворять эту наклонность, не нарушая закон, и даже снискать «научную» славу или же легко зарабатывать деньги.

Козел отпущения

Представление о козле отпущения – мысль об отпущении грехов, пороков, болезней, печальной судьбы и других бед через взваливание их на невинного человека или животное – широко распространено в человеческом обществе с давних времен. Вавилоняне с этой целью обезглавливали козла. Древние греки ежегодно выгоняли из города двух человеческих козлов отпущения, преступников или калек.

Сегодня в большинстве случаев козла отпущения представляют не в конкретном, а в абстрактном виде, сваливая вину за собственные ошибки, недостатки и расстройства на других людей или категорий населения.

При экспериментировании на животных образ козла отпущения особенно обширен. Хотя обычно выбор козла отпущения – это иррациональный процесс, у экспериментаторов имеются разумные основания для его создания: деньги или личное удовлетворение. Но идея козла отпущения, безусловно, способствовала тому, что значительная часть общественности молчаливое принимает опыты на животных.

Чтобы «научно доказать» известный факт, что перенаселение ведет к нервозности, враждебности и жестокости, экспериментаторы охотно заточают множество крыс в таком тесном пространстве, что животные начинают драться и убивать друг друга. А с целью привести «научные доказательства» того, что ребенку нужна материнская теплота и любовь, детенышей человекообразных обезьян после рождения забирают у матерей и годами держат в одиночестве, зачастую даже в полной темноте – такое наказание чаще всего считается слишком жестоким даже для заматерелых преступников.

К той же категории также относятся эксперименты, ставящие целью сделать животных наркоманами. Если после внезапного лишения наркотика у них начинается ломка, на них испытывают успокаивающие средства. Но при этом исследователи никоим образом не узнают, будут ли эти лекарства оказывать на человека такое же действие или же отравят его – принимая во внимание тот факт, что, например, стрихнин это смертельный яд для человека, но не для обезьян.

Хотя статистика, собранная по всему миру, четко доказывает, что курение может привести к раку легких, исследователи – особенно работающие на производителей табака – упорно настаивают на «отсутствии научных доказательств» того, что курение вызывает рак легких, ведь еще не удалось вызвать рак легких у животных. Если бы однажды у ученых получилось вызвать рак легких у животных с помощью курения, это бы доказывало что на самом деле рак легких возникает от сильного курения лишь у этого особенного вида, но не у человека. Тем не менее, мы знаем, что из-за курения человек может заболеть раком легких: это нам уже давно показали клинические наблюдения и статистика.

И все же ради теории, выдаваемой за «научную», но на самом деле являющейся оскорблением для истинной науки и любого вдумчивого человека, исследователи фиксируют миллионы животных, главным образом собак и кроликов в аппаратах для удержания и подвергают экспериментам на действие табачного дыма длиною в жизнь.

После короткого сообщения в американских СМИ некий доктор Вильям Демент (William Dement) из Стэнфордского университета (Stanford University) проводил опыты на сотнях кошек, лишая их сна, пока они не сошли с ума; это делалось, по его словам, для того, чтобы понять механизм человеческого сна.

Нервная система животных, особенно кошек, имеет очень мало общего с нервной системой человека. Кошка дремлет двадцать два часа в сутки, она пребывает в таком состоянии везде и даже тогда, когда находится в вертикальном положении. Может быть, то же самое происходит с доктором Дементом, но не с большинством здоровых людей. Чтобы лишать кошек сна и при этом самому оставаться в бодрствующем состоянии, доктор Демент придумал следующее: он сажал каждое подопытное животное с электродами в мозгу на кирпич, окруженный водой. Когда кошку начинал охватывать сон, ее нос опускался в воду. Таким способом доктор Демент в течение 70 дней поддерживал состояние бодрствования – не 70 часов, а 70 дней. На основании этого он сообщил, что электроэнцефалограммы свидетельствовали об «изменениях личности», что на менее «ученом» языке означает «сумасшествие». Многие здравомыслящие люди высказали мнение, что ученые вроде доктора Демента явно представляют собой жертву изменений личности.

*

Это касается и их аналогов на нашей стороне Атлантического океана. Доктор Эллис Хейм (Alice Heim), английский психолог, член Медицинского исследовательского совета (Medical Research Council), рассказала в своей книге «Разум и личность» (“Intelligence und Personality”) о других экспериментах с лишением сна, в такой же мере свидетельствующие об отсутствии вменяемости у экспериментаторов. Крыс лишали сна в течение 27 дней подряд, для этого их сжали на ступенчатое колесо, две трети которого находились под водой. Когда утомленные крысы падали с колеса в воду, они уже не имели возможности вскарабкаться назад. Некоторые из них находили способы успокоиться – они цеплялись за миски с едой. Одна крыса взобралась наверх и передними зубами зацепилась за металлический карниз клетки, чтобы так спать. Аппарат изменили, чтобы такое не было возможно.

Вот так во всех областях науки невинные животные служат козлами отпущения для пороков и ошибок людей. Мы курим, животные нет, так, мы заставляет животных курить, хотя для них это мучение, а для нас, напротив, удовольствие. Мы пьем алкоголь, животные нет, значит, мы споим их и вызовем у них цирроз печени. Мы принимаем наркотики, животные нет, так сделаем их наркоманами. Из-за ежедневного напряжения мы страдаем от бессонницы, а животные нет, поэтому мы заставляем животных находиться в состоянии бодрствования, пока они не сойдут с ума. Из-за нашего неестественного образа жизни мы испытываем стресс, но не животные, так заставим их бегать во вращающемся барабане, чтобы стресс начался и у них. По причине неосторожности у нас случаются ДТП, у животных нет, значит, посадим связанных животных в автомобили и сделаем так, чтобы она ударилась об стену. Из-за неправильного питания, токсичных препаратов и собственноручно созданного загрязнения окружающей среды мы заболеваем раком, а животные нет: вызовем рак у миллионов животных и будем наблюдать, как они медленно угасают от страшной болезни, вызванной человеком.

*

Итак, читатель лишь краешком глаза увидел, что сегодня происходит под именем медицинской науки. Псевдонаука, которая пользуется невежеством, страданиями, страхом боли и заболеваний создала с помощью СМИ иллюзию, что она, подобно шаману из примитивного племени предсказывающему дождь, обладает таинственным искусством и неограниченной силой, от которой зависит спасение человечества. А люди с благоговением бросаются к ней, падают к ее ногам, представляя себе ее в виде всемогущей, чудесной богине в одежде из золота и парчи, на которую нельзя взглянуть, иначе можно ослепнуть. Но если бы они отважились это сделать, то констатировали бы, что на теле их государыни нет ни клочка одежды, и на нее страшно смотреть.

Корыстолюбие, жестокость, жажда славы, некомпетентность, тщеславие, грубость, глупость, садизм, сумасшествие – все это обвинения, которые в нашей работе выдвигаются в адрес вивисекции. За ними следуют доказательства. Ничто не преувеличено по простой причине: когда речь идет о современных опытах на животных, распространяющихся все больше, какие-либо преувеличения не просто излишни, но и невозможны.

Но чтобы полностью понять прегрешения этой «науки», сначала надо разъяснить, перед кем она виновна.